Шведский химик, изобретатель динамита и пластида, крупнейший европейский промышленник XIX века Альфред Нобель вошел в историю все же не как производитель взрывчатки, а как основатель самой престижной премии за выдающиеся достижения в науке и литературе.

Крымская война

Он приехал в Россию в октябре 1842 года в возрасте 9 лет. Его отец Эммануил Нобель к тому времени наладил в России производство автономных подводных мин и других полезных конструкций, от чугунных литых решеток до паровых котлов и первых, изобретенных Нобелем, систем централизованного парового отопления. Семья поселилась в собственном доме рядом с фабрикой. Старший сын Роберт учился в 5-м классе, Людвиг — в 3-м, а Альфред — в 1-м. В 1843 году, в России, у Нобелей родился еще один сын — Эмиль.

«Литейная и механическая фабрика Нобеля и сыновей» на левом берегу Большой Невки на Петербургской стороне, недалеко от Самсониевского моста, занимала 3000 квадратных саженей (13 500 кв. м.). Два каменных здания с мастерскими, пристань, железная дорога, паровая машина в 40 лошадиных сил, три крана грузоподъемностью до 70 пудов (1150 килограмм)… Рыночная стоимость предприятия оценивалась в полмиллиона рублей.

В 1850 году отец отправил Альфреда в Европу. В Париже Альфред почти год проработал в лаборатории известного французского химика Жюля Пелуза, определившего в 1836 году состав глицерина. В той же лаборатории с 1840 по 1843 году работал итальянский химик Асканио Собреро, открывший нитроглицерин. Это мощнейшее взрывчатое вещество живо интересовало Эммануила Нобеля.

В декабре 1853 года Людвиг Нобель, по доверенности отца, подписал с Морским министерством контракт на изготовление паровых машин мощностью от 200 до 500 лошадиных сил для линейных кораблей. В 1855 году умер император Николай I. Трон занял его сын, Александр II. На войну Россия потратила более 800 млн рублей. Чтобы покрыть бюджетный дефицит, включили печатный, что привело к более чем двукратному обесцениванию рубля.

Новая власть заморозила оплату поставок, уже выполненных заводом Нобеля. Кредиторы наседали. В 1859 году Эммануил Нобель признал себя банкротом и вернулся в Стокгольм – вместе с женой и младшим сыном. Роберт, Людвиг и Альфред остались в России.

Нитроглицерин

В мае 1862 года Альфред провел в Петербурге первые опыты с нитроглицерином. Он хотел изготовить, по примеру отца, мину, только значительно более мощную. В минах того времени порох взрывался от химического запала. Для нитроглицерина это не годилось: если его поджечь, он просто горел неустойчивым синим пламенем. Альфред придумал другую схему. Порцию нитроглицерина он аккуратно запаял в стеклянную пробирку, опустил пробирку в металлический сосуд и засыпал черным порохом. К пороху подвел бикфордов шнур и поджег. Взрыв чуть не разнес лабораторию. В следующий раз Нобель заварил нитроглицерин уже в металлическую трубку, засунул ее в стальной, 5 см в длину, цилиндр с черным порохом и бикфордовым шнуром. Выехал за город и устроил мощный взрыв. Эта конструкция получила впоследствии название «нобелевский запал».

И тут перед изобретателем возникла непреодолимая проблема. Дело в том, что в России производство взрывчатых веществ частным лицам категорически запрещалось. Невозможно было и получить патент на взрывчатку. Альфред согласился с предложением отца, уехал в Стокгольм, и 14 октября 1863 года получил от Торговой палаты патент на «изготовление и использование взрывчатых веществ» сроком на 10 лет. Суть патента заключалась «в увеличении взрывной силы пороха при помощи добавления в него нитроглицерина».

Вскоре нашлись инвесторы – французские финансисты братья Перейр. Получив колоссальный доход от проложенной ими во Франции первой железной дороги, они как раз подыскивали себе новый высокотехнологичный проект. Подписали договор, по которому принадлежавшее Перейрам «Генеральное общество кредитов под недвижимость» вкладывало в производство Нобелем нитроглицерина 100 000 франков.

Альфред снял в пригороде Стокгольма старый дом, оборудовал в нем лабораторию с производственным цехом и приступил к работе. Альфреду активно помогали отец и младший брат Эмиль. 15 июля 1864 года Альфред получил второй патент. Чтобы повысить безопасность технологического процесса, он создал инжектор-смеситель глицерина и азотной кислоты. Но взрывчатка есть взрывчатка. 3 сентября произошел мощный взрыв. Здание было почти полностью разрушено, погибли 5 человек. Альфред потерял своего младшего брата Эмиля.

Динамит

Новая лаборатория была оборудована подальше от жилья, на барже, заякоренной посреди озера Меларен. 5 мая 1865 года Альфред запатентовал новое взрывное устройство. Нитроглицерин помещался в металлический контейнер, а взрыв инициировался специальным детонатором — заключенным в деревянную капсулу зарядом. Альфред несколько раз менял конструкцию детонатора, пока не пришел к самому удачному, использующемуся до сих пор варианту «номер 8». Металлическая трубка-капсюль заполнялась гремучей ртутью, а в ее открытый конец вставлялся бикфордов шнур. Прогорев, шнур подрывал капсюль, и происходила детонация нитроглицерина.

Бурно растущей экономики Швеции требовалось все больше железных дорог. Государственный комитет по железнодорожному транспорту, которому Альфред передал партию своих «номер 8», провел несколько испытаний, и разрешил применять эффективную новинку для взрывных и проходческих работ.

Незадолго до этого тетка Альфреда познакомила его с Юханом Вильгельмом Смитом. Этот стокгольмский торговец некогда уехал в Америку, сколотил там миллионное состояние и теперь вернулся на родину. Он быстро оценил перспективы нобелевского изобретения и основал вместе с Альфредом первую в мире промышленную компанию, занимающуюся производством нитроглицерина. Не мудрствуя лукаво, компанию назвали «Нитроглицерин АБ». АБ - это инициалы Нобеля, Альфред Бернхард. Пользуясь больше капиталами, чем связями, Смит добился разрешения построить завод на берегу залива Винтервинкен, недалеко от Стокгольма. На церемонии открытия предприятия, в честь приглашенного принца Оскара II, Альфред одним взрывом заложенного в 4-х метровую шахту заряда, стер с лица земли довольно высокий холм.

Альфред запатентовал свои изобретения в Германии, Великобритании, США, России и других странах. И практически в каждой стране он довольно быстро находил инвесторов, готовых вложиться в его предприятия.

Однако, несмотря на все предосторожности, взрывы на заводах по производству нитроглицерина не прекращались. Проблема заключалась в том, что нитроглицерин был жидким, и любое «взбалтывание» могло повлечь за собой взрыв. Альфред понял: взрывчатку нужно сделать твердой и приступил к поискам материала, который можно было бы пропитать нитроглицерином. Он вымачивал в нитроглицерине бумагу, кирпичи, мел, цемент, древесные опилки… Решение было найдено благодаря кизельгуру, «горной муке», — пористой горной породе, напоминающей рыхлый известняк.

Потом возникли легенды о том, что, дескать, Нобель случайно совершил свое открытие, когда нитроглицерин пролился при перевозке на изготовленную из кизельгурового картона упаковку. Нобель сам опроверг эти легенды. «Я безусловно никогда не замечал ни одной случайной утечки нитроглицерина в кизельгуровую упаковку в таком количестве, чтобы образовать пластичный или хотя бы влажный материал, - заявил он. - Идея такой случайности изобретена, должно быть, теми, кто принимает предположения за действительность. Что в самом деле привлекло мое внимание к использованию инфузорной земли для динамита, так это ее чрезмерная легкость в сухом виде, что свидетельствует, разумеется, о ее большой пористости. Следовательно, динамит появился не в результате случайности, а потому, что я с самого начала видел недостатки жидкой взрывчатки и искал способы им противодействовать».

Так Нобель получил пластичную пастообразную массу, не боявшуюся ни нагрева, ни ударов. По мощности она в 5 раз уступала нитроглицерину, но в те же 5 раз превосходила порох. А главное, она была совершенно безопасна как при перевозке, так и при хранении. Чтобы люди не ассоциировали ее со страшным нитроглицерином, Альфред придумал для нее название, никак не связанное с химическим составом - динамит. «Новое взрывчатое вещество, которое я назвал динамитом, есть ни что иное, как соединение нитроглицерина с очень пористым кремнеземом, - объяснял изобретатель, выступая перед учеными и специалистами на одной из конференций. -  Давая ему такое имя, я не пытался скрыть его природу. Я сделал это для того, чтобы привлечь ваше внимание к его взрывным качествам, изменившимся настолько, что потребовалось новое название».

Пластид

В 1867 году Альфред Нобель запатентовал свою новую взрывчатку. Уже в первый год было произведено и продано 11 тонн динамита, а спустя семь лет этот показатель вырос до 3120 тонн. С помощью динамита были построены крупнейшие инженерные сооружения XIX века: Сен-Готардский тоннель, Коринфский канал. И, конечно, динамит совершил революцию в военном деле.

Шведская академия наук присудила отцу и сыну Нобелям премию «за важные открытия, принесшие пользу человечеству». Эммануила наградили «за расширение использования нитроглицерина как взрывчатого вещества», а Альфреда — за изобретение динамита.

За следующие 8 лет Нобель, при поддержке многочисленных инвесторов, построил по всему миру 17 заводов, на которых к середине 1870-х годов выпускалось более 3 000 тонн взрывчатки в год. Но Альфред продолжал опыты. Его не устраивало то, что динамит боялся влаги и сильно уступал по мощности нитроглицерину. В результате в 1876 году ему удалось создать и запатентовать пластичный динамит (пластид), прозванный «гремучим студнем». Он не разлагался со временем, не терял своих свойств под водой и по мощи значительно превосходил старый динамит. Новый динамит был настолько хорош, что даже давний оппонент Нобеля химик Абель, которого Альфред в шутку называл «прославленным адвокатом пироксилина» публично заявил, что гремучий студень является «со всех точек зрения самым совершенным из всех известных взрывчатых веществ».

Нобелевская премия

С годами Нобель понял, что у него совершенно нет желания остаться в памяти человечества только изобретателем мощной взрывчатки. В 1890 году в одном из интервью он сказал: «Я собираюсь оставить после себя крупную сумму на поощрение идеалов мира, хотя и отношусь скептически к возможным результатам. Ученые напишут прекрасные книги, появятся лауреаты мира, а войны будут продолжаться все так же, пока сила обстоятельств не сделает их невозможными».

Постепенно замысел приобретал все более реальные очертания. В последние годы жизни Альфред несколько раз переписывал завещание, каждый раз уменьшая долю наследников, и увеличивая то, что предназначалось для науки и культуры. В предпоследнем завещании, составленном в 1893 году, 29% приходилось на физических наследников, 7% причиталась различным фондам и общественным организациям и 64% — Академии наук в Стокгольме, на обещанную премию.

27 ноября 1895 года в парижском Шведском клубе Нобель написал последнее завещание, которое отменяло все предыдущие. Вот текст этого исторического документа.

«Я, нижеподписавшийся Альфред Бернхард Нобель, по зрелом размышлении настоящим объявляю мою последнюю волю в отношении имущества, нажитого мною к моменту смерти.

Моим племянникам Яльмару и Людвигу Нобелям, сыновьям моего брата Роберта, я завещаю по двести тысяч крон каждому.

Моему племяннику Эммануэлю Нобелю - триста тысяч крон, а моей племяннице Мине Нобель - сто тысяч крон.

Дочерям моего брата Роберта, Ингеборг и Тире,- по сто тысяч крон каждой.

Фрекен Ольга Бэтгер, проживающая в настоящее время с фру Бранд по адресу: 10 Rue St. Florentin, Paris, должна получить сто тысяч франков».

Далее следует довольно длинный список других родных и близких. И далее:

Со всем остальным мной реализуемым имуществом необходимо поступить следующим образом: мои душеприказчики должны перевести капитал в ценные бумаги, создав фонд, доходы от которого будут выплачиваться в виде премии тем, кто за предшествующий год внес наибольший вклад в прогресс человечества. Указанные доходы следует разделить на пять равных частей, которые должны распределяться следующим образом:

первая часть тому, кто сделает наиболее важное открытие или усовершенствование в области физики,

вторая - тому, кто сделает наиболее важное открытие или усовершенствование в области химии,

третья - тому, кто сделает наиболее важное открытие в области физиологии или медицины,

четвертая - создавшему наиболее значительное литературное произведение идеалистической направленности,

пятая - тому, кто внесет весомый вклад в сплочение народов, ликвидацию или сокращение численности постоянных армий или в развитие мирных инициатив.

Премии в области физики и химии должны присуждаться Королевской шведской академией наук, по физиологии и медицине - Королевским Каролинским институтом в Стокгольме, по литературе - Шведской академией (литературы) в Стокгольме, премия мира - комитетом из пяти человек, который должен был назначен норвежским стортингом. Мое непременное требование заключается в том, чтобы при присуждении премии никакого значения не имела национальность претендентов и ее получали самые достойные независимо от того, скандинавы они или нет.

Исполнителями моего завещания я назначаю герра Рагнара Сульмана, проживающего в Бофосе, и герра Рудольфа Лилленквиста, проживающего в Стокгольме по адресу: Malmskilnadsgatan, 31 и в Бенгтсфорсе близ Уддеваллы. В качестве компенсации за труды и заботы я дарю герру Рагнару Сульману, которому, вероятнее всего, придется посвятить большую часть своего времени исполнению этих обязанностей, сто тысяч крон, а герру Лилленквисту - пятьдесят тысяч крон.

В настоящее время мое состояние включает недвижимое имущество в Париже и в Сан-Ремо, а также ценные бумаги, размещенные следующим образом: в банке The Union Bank of Scotland Ltd в Глазго и Лондоне, в банках Le Credit Lyonnais, Comtoir National d`Escompte Alphen Messin & Co. в Париже; у биржевого маклера М. Петера в банке Banque Transatlantique также в Париже, в банках Diskonto Gesellshaft Joseph Goldsmidt & Cie, Berlin; в Российском центральном банке и у Эммануэля в Петербурге; в банке Skandinaviska Kredit Aktiebolaget в Гетеборге и Стокгольме, а также в моем сейфе на авеню Малахов в Париже; кроме того, имеются патенты, подлежащие выплате гонорары, в том числе и патентные, и тому подобное, в отношении чего всю необходимую информацию душеприказчики найдут в моих бумагах и книгах.

С сего числа данное завещание является единственным имеющим силу и отменяет все мои предыдущие завещательные распоряжения, если таковые обнаружатся после моей смерти.

Наконец, мое последнее желание состоит в том, чтобы после моей смерти мои вены были вскрыты и компетентный врач однозначно установил факт смерти; лишь после этого мое тело следует предать сожжению в так называемом крематории.

Париж, 27 ноября 1895 года.

Альфред Бернхард Нобель.

Герр Альфред Бернхард Нобель, будучи в здравом рассудке, по своей воле подписал сие завещание, о чем мы все свидетельствуем в его присутствии, прилагая к этому документу наши подписи:

Зигурд Эренберг,

лейтенант в отставке;

Paris, 86 Boulevard Haussmann;

Р. В. Штреленерт,

гражданский инженер;

4 Passage Caroline;

Леонард Васс,

гражданский инженер;

4 Passage Caroline».

Альфред Нобель скончался 10 декабря 1896 года на своей вилле в Сан-Ремо. Незадолго до смерти он писал: «Из-за сердечного приступа я вынужден буду задержаться в Париже еще на несколько дней, пока врачи будут решать, как именно меня лечить. Ну, разве можно назвать как-то иначе, чем иронией судьбы то, что они мне прописали нитроглицерин?!! Они его тут называют тринитрином, чтобы не пугать больных и фармацевтов».

Душеприказчик

Оглашение завещания «динамитного короля» произвело эффект взрыва изобретенного им динамита. Родственники явно рассчитывали на значительно большие суммы. Юристы в один голос твердили, что завещание составлено со множеством нарушений, и его вполне можно было оспорить. А действительным признать предыдущее, составленное в 1893 году и всех устраивавшее. Бумага 1895 года написана во Франции и заверена французскими свидетелями, но сам завещатель был шведским подданным, да и документ он написал на шведском языке. Соответственно, во Франции этот документ недействителен. Но и для Швеции он не имеет силы, поскольку составлен в другом государстве при свидетелях, не являющимися подданными шведского короля.

Требовалось совсем немногое. Основной наследник должен был опротестовать завещание, и его протест был бы удовлетворен. Даже академия Стокгольма не настаивала на выполнении завещания. Основным наследником по всем законам был российский подданный Эмануэль Нобель. Почти никто не сомневался, что он именно так и поступит.

15 декабря в номер гостиницы, в котором проживал объявленный душеприказчиком покойного Альфреда Рагнар Сульман, пришли Эмануэль и Яльмар Нобели. Рагнар ждал обжалования завещания, но Эмануэль неожиданно сказал: «По-русски исполнителя завещания называют душеприказчиком. Вот и действуй».

Не все родственники оценили благородство Эммануэля. Было возбуждено несколько судебных дел.

Дошло до того, что сам король Швеции Оскар II лично попросил Эмануэля не артачиться и признать «плохо составленное завещание непригодным к исполнению».

- В любом случае, - уверял король, - ты обязан следить, чтобы сумасбродные идеи дядюшки не повредили интересам вверенных твоему попечению близких.

- Ваше Величество, - отвечал Эмануэль, - я не хочу, чтобы достойнейшие ученые в будущем упрекали наше семейство в присвоении средств, которые по праву принадлежат им.

Наконец, Эмануэль Нобель собрал в питерском особняке на Самсоньевской набережной всех своих многочисленных братьев и сестер и прямо спросил у них:

- Скажите мне, со всей откровенностью, согласны ли вы последовать моему примеру, уважить волю покойного дяди и отказаться от возможного наследства?

Ответом было единодушное «Да».

В июне 1898 года душеприказчикам Альфреда, при поддержке Эмануэля, удалось достичь мирного соглашения с основными наследниками. По нему трое детей Роберта Нобеля получали миллион шведских крон наличными и право покупки по номиналу 4000 акций «Динамитного треста», супруг Анны Нобель Яльмар Шёгрен и опекун трех дочерей Карла Нобеля Оке Шёгрен получали по 100 тысяч крон каждый. Еще нескольким родственникам выделялось в общей сложности 100 тысяч крон.

После всех расчетов и уплаты всех причитавшихся налогов на премию осталось 31 225 000 шведских крон. В пересчете на доллары — примерно $8,6 миллионов. В пересчете на современные доллары — примерно $350 миллионов.

В 1900 году фонд премии Альфреда Нобеля был окончательно сформирован, а устав подписан. 10 декабря 1901 года, в пятую годовщину со дня смерти Альфреда Нобеля, была вручена первая нобелевская премия.

Автор: Валерий Чумаков.